Почему Финляндия рвётся в НАТО? Что приобретёт наш северный сосед, вступив в Североатлантический блок и что потеряет? Как России выстраивать теперь свои отношения с Финляндией, демонстрирующей агрессивность по отношению к нашей стране? Уход финского бизнеса из Карелии чем грозит экономике республики? На эти и другие вопросы отвечает доктор экономических наук Валерий Шлямин. Его оценки особенно ценны, так как он пятнадцать лет возглавлял Российское торговое представительство в Финляндии. То есть, Валерий Александрович изнутри знает и политические, и экономические процессы, протекавшие в Финляндии в последние пару десятилетий. Более того, он их выстраивал, представляя Россию в Финляндии.
В. Шлямин человек аккуратный в оценках и выражениях, совершенно не склонный к эмоциональным эпитетам, но и он на этот раз не смог скрыть своего и человеческого и профессионального удивления от происходящего.
Анатолий Цыганков: – Валерий Александрович, для подавляющего большинства граждан России, которые, скажем честно, не очень внимательны к российско-финляндским отношениям, стало полной неожиданностью, что Финляндия столь целеустремлённо рвётся сейчас в Североатлантический военный блок. До сих пор между нашими странами не было никаких противоречий, тем более военного характера, наша страна не угрожала Финляндии и вдруг такие кардинальные перемены. Они действительно «вдруг» или что-то подспудно копилось в наших отношениях?
Валерий Шлямин: – У меня у самого чувство удивления не проходит от того, что сейчас происходит в Финляндии по отношению к России. Не стоит скрывать, корни русофобии в Финляндии и прежде были. Финны не могут забыть историческую травму, нанесённую им в 1939-1940 годах Советским Союзом. Для них тогдашние действия политического руководства СССР, предвидевшего неизбежное использование приграничной территории Финляндии Германией для создания плацдарма для нападения и стремящегося отодвинуть границу от Ленинграда, – это акт агрессии, с последующей аннексией финской территории.
Война 1939-1940 годов (финны называют её «зимней войной») – это трагедия для двух стран, для двух народов, не только финского, но и советского. В этой «незнаменитой войне» за пять месяцев погибли около 60 тысяч советских солдат и офицеров (до сих в отечественной историографии существуют различные оценки потерь Красной армии). В мемуарах Маннергейма называется цифра в 180 тысяч погибших советских солдат. [Карл Маннергейм – верховный главнокомандующий финской армии, маршал, президент Финляндии. Военную карьеру начинал до революции 1917 года в Русской императорской армии].
По данным исследований финских историков, финские потери также были значительными – около 26 тысяч военнослужащих и 11% территории. Это была кровопролитная трагедия.
Вскоре началась Великая Отечественная война. Среди союзников фашистской Германии была и Финляндия, определившая для себя это вторжение как «войну-продолжение» кампании 1939 – 1940 гг. С июля 1941 г. по июнь 1944 года финские войска оккупировали большую часть советской Карелии, далеко за пределами так называемых «утраченных территорий». Итоги Отечественной войны известны. В том числе и мои родственники, старшее поколение, на той войне воевали. И у меня есть финские друзья, чьи родственники в те годы воевали против СССР.
Время от времени реваншистские настроения в послевоенной Финляндии усиливались. Так, например, в начале 1990-х годов, после краха СССР. Потом в 2004 году, в момент принятия в Европейский Союз и НАТО Эстонии, Латвии, Литвы и ряда других европейских государств. Да и нагнетание русофобии после событий на Украине в 2014 году во многом объясняется наследием «зимней войны».
Это говорит о том, что в финском обществе живучи своеобразные мифы о России, как о стране-агрессоре.
Потом СССР и Финляндия подвели черту под той военной историей. Отдадим должное руководителям наших государств второй половины 1940-х – начала 1950-х гг., взявших курс на добрососедство и сотрудничество. 74 года добрососедства! До последнего времени финское руководство придерживалось линии послевоенных президентов Ю. К. Паасикиви и У. К. Кекконена, нацеленной на поддержание дружественных и взаимовыгодных отношений с СССР. После тяжелейшей войны, мы сумели преодолеть взаимную враждебность.
Надо сказать, это добрососедство стран с различными политическими системами и масштабами национальных экономик многими западными аналитиками оценивалось как феномен, вызывало удивление, различного рода спекуляции, а нередко и злость. Однако зарубежное экспертное сообщество не могло не признать очевидные позитивные экономические результаты такого взаимодействия. Послевоенная аграрно-промышленная Финляндия уже к середине 1970-х годов совершила прорыв в своём социально-экономическом развитии и превратилась в высокоразвитое индустриальное государство, далеко не в последнюю очередь благодаря торговле с Советским Союзом. Мы в Карелии в 1970-е – 1980-е гг. смогли убедиться в эффективности приграничного сотрудничества на примере создания лучших предприятий своих отраслях в стране – Пяозерского леспромхоза и посёлка Пяозеро, а также Костомукшского горно-обогатительного комбината и города Костомукши. Да и затем, в 1990-е годы, несмотря на тяжелейший кризис в постсоветской России, в приграничном сотрудничестве было реализовано около 300 совместных проектов. Железный занавес на границе рухнул, простые люди смогли свободно общаться, осуществлять совместные деловые, культурные, природоохранные, спортивные инициативы. Сотни тысяч финнов, посещая нашу страну, не могли не чувствовать доброжелательное отношение к себе. В свою очередь, для многих россиян Финляндия была привлекательной не только для бизнеса, но и для отдыха.
Однажды весной 2001 года к нам в Петрозаводск приехал главный аналитик департамента международной информации МИДа Японии Масару Сато для того, чтобы изучить: каким же образом Советскому Союзу, затем Российской Федерации, и Финляндии удалось выстроить такие добрососедские отношения сопредельных территорий? Страны смогли подняться над противостоянием и выстроить добрососедство. И самое главное – добиться доверия на уровне политического руководства, на уровне деловых сообществ и простых людей двух стран. Уверен, наши страны имели предпосылки для сохранения добрососедства в самых сложных ситуациях и в будущем.
Не забуду как в июле 2014 г., как раз тогда начинался политический конфликт на Украине, гуру американской дипломатии, бывший государственный секретарь США Генри Киссинджер написал статью в газете «Вашингтон пост», в которой советовал украинцам брать пример с финнов. Напомню, то, что на Западе называлось «финляндизацией» – отнюдь не было прогибом Финляндии под советское руководство. Финны таким образом выстроили свои отношения с восточным соседом, что оставаясь страной Западного мира, извлекали немало пользы от такого соседства.
Если б украинцы восприняли пример финнов, рассуждал Киссинджер, то Украина тоже имела бы возможности стать процветающей страной. Это писал человек, отнюдь не являвшийся сторонником Светского Союза.
А. Цыганков: – Но теперь финны отказываются от прежних установок. Идеология добрососедства уходит в историю, точнее уже ушла.
В. Шлямин: – Да, это так, к сожалению. Если оценивать то, что происходит в последние несколько месяцев, то основные мои чувства – удивление и огорчение. Возникает вопрос: зачем финнам, нынешнему политическому руководству, отказываться от очевидных конкурентных преимуществ, прежде всего экономических? Судя по всему, мир входит в затяжной экономический кризис. Все страны от этого пострадают.
А. Цыганков: – А в целом негативная экономическая тенденция усиливается ещё дополнительно и антироссийскими санкциями стран «коллективного Запада» в отношении России. Финляндия к ним присоединилась.
В. Шлямин: – Санкции по всем ударили, и по финнам тоже. Мне кажется, руководство Финляндии не просчитало экономических и социальных последствий от присоединения к санкциям коллективного Запада, да и от собственных решений по ограничению торгово-экономических связей с Россией. До сих пор Финляндия была процветающей страной, технологическим лидером в ряде секторов мировой экономики. Но финны могут утратить эти позиции, включаясь в санкционное противостояние с Россией. Наша страна вынуждена ответить встречными экономическими мерами на враждебность европейцев. Прошлый опыт учит, что если тебя в экономическом смысле ударили по правой щеке, то левую щёку подставлять не надо. Россия не будет прощать политическую и экономическую агрессию в отношении себя.
А. Цыганков: – Антироссийские санкции не вчера ведь появились. После того как жители Крыма и Севастополя провели референдум в 2014 году, по итогам которого они приняли решение о вхождении в состав Российской Федерации, так с тех пор и действуют экономические западные ограничения против России.
В. Шлямин: – Более того, хотел бы напомнить, что те или иные западные санкции вводились против нашей страны на протяжении всей её истории. В 2014 году США и их союзники приступили к беспрецедентной по масштабам кампании сдерживания развития России, используя события на Украине как повод. Тем не менее, в 2017 г. экономики Финляндии и России приспособились к санкционному противостоянию и даже наблюдался рост объёма торговли. Хотя, конечно, далеко было до уровня 2013 года, последнего предкризисного года, когда товарооборот составлял больше 18,7 миллиардов долларов, а оборот услуг – 5,4 млрд. долларов в текущих ценах.
В 2021г., под влиянием санкций и пандемии коронавируса, товарооборот и оборот услуг в совокупности сократился по сравнению с 2013 годом в 1.6 раза, Финляндия по инерции сохраняла 14-ю позицию в рейтинге крупнейших торгово-экономических партнёров Российской Федерации в мире.
А. Цыганков: – Но страница перевёрнута и, видимо, уже можно сказать, что Финляндия теряет, отказываясь от сотрудничества с Россией, что мы теряем?
В. Шлямин: – Обозначу лишь общий контур потерь. Практически прекратилась лесоторговля. Продолжают действовать только ранее заключённые контракты. Новых уже нет. Финны прекратили покупку у нас электричества. А Финляндия была крупнейшим импортёром электроэнергии. Мы прекратили поставлять газ в Финляндию. В последнее время они покупали 3,5 – 4 млрд. куб. метров газа.
При этом я бы не стал говорить, что это убивает финскую экономику. Судя по всему, правительство Финляндии готовилось к этому противостоянию. Назвать происходящее экспромтом – нельзя. Похоже, руководство ЕС задолго до нынешних событий давало соответствующие сигналы финской политической элите.
Что мы видим сейчас. Финны предприняли меры по замещению выпадающих объёмов импорта из России товаров. В принципе пересмотрели баланс энергетического производства и потребления. Финны ведут переговоры со Швецией и Норвегией по закупке электроэнергии из Северных стран. По прежнему делается ставка на возобновляемые источники энергии, на так называемую «зелёную энергетику». Они договорились о закупке сжиженного газа с использованием зарубежного морского терминала. Видимо, у них будет частичный возврат к углю, покупать который финны будут не в России.
А. Цыганков: – В Польше возможно?
В. Шлямин: – Вряд ли. У поляков не качественный уголь. Финнам придётся везти уголь издалека. И это неизбежно отразится на себестоимости их продукции.
А. Цыганков: – В прежние годы лесопромышленный комплекс Финляндии много и охотно закупал древесину в России, прежде всего в Карелии. Что в этой сфере ожидается, как будет складываться ситуация для нас и для финнов?
В. Шлямин: – Надо сказать, в нашей стране в целом и в Карелии в частности последовательно предпринимались меры по сокращению экспорта лесосырья. Поэтому события последних месяцев только стимулировали процесс развития лесопереработки в России. Хотя, определённые объёмы отходов лесопиления, пока не востребованные на отечественных предприятиях, ещё можно было бы экспортировать.
У финнов имеются собственные лесные ресурсы. Они рубят у себя в Финляндии около 50 млн. кубометров метров леса в год. Но их перерабатывающей лесной промышленности без покупки древесины за рубежом не обойтись, не хватит собственного сырья, чтобы загрузить переработчиков леса. Значит, будут покупать в других странах и цены на завозимое сырьё будут неизбежно расти. Не трудно спрогнозировать, что в Финляндии произойдёт рост цен на их собственное сырьё. Владельцы леса воспользуются выгодной для них ценовой конъюнктурой. И я не исключаю, что возникнет вопрос: а сумеет ли Финляндия сохранить конкуретоспособность своего лесопромышленного комплекса?
А. Цыганков: – Но и российская сторона проигрывает. Скажем, Карелия, поставляла в Финляндию те сорта древесины, которые наши предприятия не перерабатывали. Куда теперь нам девать берёзовый баланс или щепу?
В. Шлямин: – Соглашусь, и для карельских предприятий возникли проблемы. Особенно по отходам производства. Не всегда выгодно по логистике везти щепу с тех же приграничных северных предприятий на комбинаты, расположенные в центре Карелии. Партнёрские связи среди лесопромышленных предприятий Карелии придётся пересматривать. Напомню, что в Карелии не хватало сырья для перерабатывающих предприятий. Не менее 2 миллионов кубометров метров древесины предприятия, расположенные в Карелии, должны были ежегодно завозить в Карелию из Архангельской области и частично из Вологодской области.
Куда пойдёт продукция Кондопожского и Сегежского целлюлозно-бумажных комбинатов? Или питкярантская техническая целлюлоза? Европейский союз был существенной частью нашего рынка. Новых партнёров будут искать.
Сейчас высокая степень неопределённости. А к осени ситуация может даже и ухудшиться. Старые контракты закончатся. Новых нет. Плюс работаем мы на импортной технике и запчасти к ней импортные. Придётся форсировать у себя, в том числе с белорусскими партнёрами активнее работая, заменяя западную технику отечественной.
А. Цыганков: – Финляндия в силу своего географического положения всегда была важным экономическим партнёром для предприятий Карелии. Чего в будущем ждать?
В. Шлямин: – До нынешнего года Финляндия оставалась для Карелии крупнейшим торгово-экономическим партнёром. На её долю приходилось примерно 25% республиканского товарооборота. С преимуществом нашего экспорта, в балансе торговли наш экспорт всегда превосходил в несколько раз наш импорт. Примерно в 4 – 5 раз. Товарооборот составлял в Карелии от 240 до 280 млн долларов. Об этих цифрах придётся забыть. Торгово-экономическая переориентация на другие страны мира стала уже неизбежностью.
А. Цыганков: – В каких областях экономики больше всего пострадает Финляндия? Дайте, лишь перечислим зоны экономического риска.
В. Шлямин: – Мы уже вспоминали лесопромышленный комплекс. Дальше назвал бы энергетику, туризм, машиностроение, транзитные перевозки, судостроение (Хельсинская верфь контролировалась российским капиталом до последнего времени, сейчас российские собственники вытеснены отсюда).
А. Цыганков: – Вы уже говорили, что в прежние годы конкурентоспособность финских товаров объяснялась выгодным для неё торгово-экономическим сотрудничеством с Россией. А что впереди у финнов?
В. Шлямин: – Санкции уже привели к росту издержек производства в Финляндии во всех секторах экономики. Что это означает для Финляндии? Потерю конкурентоспособности финских товаров и услуг на мировом рынке.
Финляндия экспортно ориентированная страна, большая часть её продукции поставляется на внешние рынки. Смогут ли финны конкурировать в связи с резко выросшими издержками? У меня возникает вопрос, финское политическое руководство, когда оно принимает курс Брюсселя на русофобию, просчитывает экономические последствия таких решений для граждан Финляндии? Они понимают, что за этим последует падение благосостояния жителей Финляндии? Готово ли финское общество отказаться во имя мнимой Российской угрозы на Украине от прежнего своего жизненного благополучия?
Объективный экономист не может не видеть угроз. Реальные угрозы встают перед экономиками европейских северных малых стран. Прежде всего к Финляндии это относится. Финляндия имела сильное конкурентное преимущество по сравнению с другими скандинавскими соседями, выгодно выстраивая экономические отношения с пограничной Россией. Например, финны, остановив железнодорожное сообщение, потеряли транзит, на котором зарабатывали в год от 4 до 7 млрд евро. Колоссальный объём. Финляндия до недавнего времени являлась одним из крупнейших наших партнёров в евразийском транзите. Сейчас ничего этого нет.
Такое впечатление, что верх взяли эмоции у политиков. Ну, ясное дело под сильным давлением и влиянием США.
Российский бизнес вынуждено уйдёт из Финляндии. Около двух тысяч российских предпринимателей зарегистрированы в этой стране. Наверное не все они работали. Но среди них были десятки действующих. Теперь приходится говорить: были. Важную мысль подчеркну. Односторонний отказ Финляндии от сотрудничества с российским бизнесом разрушает деловой климат. Никаких российских инвестиций в финскую экономику в обозримом будущем быть не может.
Да и финские компании, работавшие в России, пострадали. Из более 600 финских компаний, работавших в нашей стране, до 80% приостановили свою деятельность или ушли из российской экономики. Они потеряли рынки сбыта своей продукции. Отложенный эффект от этого ещё будем наблюдать.
Уверен, финские бизнесмены о произошедшем сожалеют, и выжидают, надеясь что всё изменится к лучшему и после завершения специальной военной операции России на Украине произойдёт возврат в добрые старые времена. Но похоже, не случится такого. Финские политики сжигают все мосты. Слишком далеко всё зашло. Утратить доверие легко, вернуть его сложно. Это проблема теперь на десятилетия. И в большей мере это финская проблема, а не наша.
А. Цыганков: – Почему не наша? Разве мы не несём урон от нынешних западноевропейских санкций?
В. Шлямин: – У нас в России существуют огромные возможности внутреннего российского рынка. У нас колоссальные резервы межрегионального взаимодействия. Мы не используем резервы внутреннего рынка. Как только включится этот механизм, так разрыв экономических отношений с некоторыми странами Западной и Северной Европы мы перестанем болезненно ощущать.
А. Цыганков: – Валерий Александрович, чем объяснить, что такая мощная волна русофобии накрыла Финляндию?
В. Шлямин: – Русофобия до такой степени охватила Финляндию, что по этому градусу финны близки к лидирующим позициям в Европейском Союзе. Я сужу по СМИ западных стран и по тем сигналам, которые получаю от своих знакомых и друзей из Финляндии. Медийное восприятие событий на Донбассе таким образом трансформировано, что у финского читателя не остаётся просто выбора. Из всех возможных информационных ресурсов бесконечно повторяется одна установка: Россия – агрессор.
Мы проиграли сражение на информационном поле Западу. Пусть не войну, но битву информационную проиграли. Западные медийные концерны оказались сильнее в информационном противостоянии. Финны получают информацию по западным медиа каналам. Удивительно, но у них нет альтернативной точки зрения. Остатки той независимости и свободы, которые имеет журналистское сообщество Финляндии, похоже утрачено. Я больше 19 лет прожил в Финляндии и всегда читал финскую прессу, смотрел их телевидение и с годами замечал, что процесс одностороннего восприятия событий и ценностей шёл постоянно в Финляндии. Даже в благополучные годы, когда мы достигали пика наших торгово-экономических отношений с Финляндией, в медийном концерне «Санома», куда входит в том числе и одна из крупнейших газет в Северной Европе «Хельсингин Саномат», превалировали негативные публикации о России. Это было странно. И мне кажется вредно для гражданского общества Финляндии. В конце концов эта тенденция и дала новое качество русофобии.
Восемь лет шла война на Донбассе, с 2014 года армия Украины уничтожала мирное население, но финны ничего этого не вдели и знать не хотели. Восемь лет на Донбассе действовал настоящий геноцид в отношении местного населения. Финны этого не замечали. Точнее их медиа ничего об этом не сообщали своему населению. Напротив системно формировалась искажённая реальность, что Россия начала специальную военную операцию в силу своей агрессивности. Так думают большинство финнов.
А. Цыганков: – В СМИ Финляндии публикуются высказывания финских политиков, прямо скажу, обескураживающие. Высокие государственными должностями деятели довольно решительно рассуждают на тему возможной войны Финляндии с Россией. Как это понимать? Или война в самом деле уже запрограммирована?
В. Шлямин: – Я в это не верю. Хотя и такого сценария нельзя полностью исключать, потому что глупость пока никто не отменял. Приходится оставлять такую возможность. Но это была бы трагическая ошибка. Повторюсь, я не верю в это. И не хочу верить. Я верю в прагматику, в здравый смысл и уверен, что к здравому смыслу мы ещё вернёмся.
А. Цыганков: – Однако уже очевидно, что Финляндия вступит в НАТО и между нашими странами разверзнется пропасть. Это ведь так?
В. Шлямин: – Вступление Финляндии в НАТО означает, что исчезает доверие между нашими странами. Отвечая на ваш вопрос, могу сказать, что чувство удивления не проходит у меня. Хотя оно должно проходить. Пора переходить от удивления к критическому пересмотру сложившейся системы международных и внешнеэкономических связей. Надо выстраивать в частности новые транспортно-логистические схемы. Искать новых экономических партнёров. Карелия пошла в Иран. Правильный шаг. Но мы не Иркутская область и не Дальний Восток России. Мы северо-западный приграничный регион и не можем повернуться спиной к Финляндии, сказать, что больше нет такого соседа. Я считаю, что мы всё-таки должны использовать все доступные инструменты, и не только традиционной дипломатии, но и народной дипломатии, культурной для того, чтобы побуждать к диалогу нашего соседа.
Интервью научного руководителя Института североевропейских и арктических исследований Петрозаводского государственного университета, доктора экономических наук Валерия Шлямина карельскому политологу и журналисту Анатолию Цыганкову
Поделиться:
Ещё статьи: