В результате совпадения ряда неблагоприятных факторов в июле 1976 года финские пилот-инструктор Каарло Раяла и курсант Тайто Полет, вылетевшие из района Ивало на севере Финляндии на легкомоторном двухместном самолете Цессна (Cessna 150 OH CBX) в город Кеми, расположенный на берегу Ботнического залива, пересекли государственную границу с СССР и, долетев до Кандалакши с промежуточным приземлением на советском военном аэродроме в Алакуртти, совершили вынужденную посадку с капотированием на берегу озера Сергозеро в юго-восточной части Кольского полуострова (карты-схемы полета ниже). После пятидневных скитаний по безлюдной местности без еды и медикаментов «горячие» 35-летние финские парни, простодушно полагавшие, что они находятся в северной Швеции, были случайно обнаружены советскими пожарными, после чего без промедления возвращены на Родину, где попали под подозрение властей и спецслужб, в тени которых и прожили всю остававшуюся им часть жизни.
Этот рядовой случай потери летчиком ориентации в воздухе и вынужденной посадки в незапланированном месте, случись он в Швеции, а не в СССР, закончился бы для участников почти без последствий: летчика-инструктора финские летные власти пожурили бы и, возможно, даже оштрафовали на небольшую сумму, но им определенно не заинтересовались бы спецслужбы государства и он не был подвергнут уголовному преследованию с лишением летной лицензии, что на некоторое время лишило его и семью основного источника дохода. Наделавший немало инфошума в Финляндии, но не в СССР, где о предшественниках Матиаса Руста пресса промолчала, эпизод ярко свидетельствовал об одностороннем характере политики добрососедства, проводившейся советским государством в отношении Суоми, правящая элита которой с 1917 года так и остается вплоть до нашего времени преимущественно русофобской.
Фантасмагоричная и трагикомичная история, все же завершившаяся для ее участников счастливым финалом, достойна стать сценарием к комедийно-приключенческому фильму, который бы не уступал по зрелищности знаменитой советско-финской комедии «За спичками» (1980). Она разрывает привычные всем шаблоны и стереотипы: с одной стороны, в ней фигурируют беспечные советские пограничники на аэродроме в приграничном Алакуртти, не обратившие никакого внимания на неторопливо заправлявшийся чужой самолет с иностранными опознавательными знаками на фюзеляже, не открывшие огонь по перехваченному самолету гуманные советские летчики-истребители, дружелюбные и гостеприимные спасители-пожарные, хлебосольные и не скупившиеся на водку для дорогих гостей поморские рыбаки, добрые и приветливые советские пограничники, без лишней бюрократии и тягостных допросов доставившие финских парней на родину, быстро и бесплатно (Карл !) вернувшие на подвесе пограничного вертолета их самолет на границу. Последнее обстоятельство почему-то особенно шокировало финские власти, не познавшие всю широту русской души.
На другой, темной стороне сценария, действуют зоркие и бдительно несущие службу финские пограничники, сразу же заметившие летевший на восток без уведомления самолет, подозрительные и недоверчивые следователи Полиции государственной безопасности (Супо), Пограничной службы, Уголовной полиции и Службы воздушного движения, проводившие многочасовые допросы для установления всех обстоятельств дела и подозревавшие соотечественников в ведении шпионской работы в пользу большого и страшноватого восточного соседа (по чьему заданию выполняли полет и получили ли за это деньги?), летные власти, оштрафовавшие летчика-инструктора и лишившие его летной лицензии за ненадлежащее исполнение своих обязанностей.
Краткая предыстория
В 18.00 (17.00 мск) 27 июля 1976 года три егеря-пограничника на финской погранзаставе Келлоселькя недалеко от поселка Салла заметили летевший на высоте 100–200 метров легкий самолет, который направлялся на восток, к госгранице, через шесть минут после обнаружения скрывшийся в облаках в глубине Советского Союза. Согласно инструкции, происшествие было незамедлительно отмечено в журнале, в котором содержалось описание некоторых обстоятельств: «знаки на фюзеляже неразличимы, средняя облачность, небольшие порывы южного ветра, видимость в западном направлении 20, в восточном – 10 км». Происшествие вызвало на заставе легкую панику: полет не был заранее согласован и самолет пролетел над зданием погранзаставы, по всей видимости, не случайно, а с какой-то целью! С какой? Не выполнял ли самолет разведывательные задачи в интересах Финляндии или СССР? Никто из пограничников не помнил об аналогичных случаях, происшествие ярко и опасно выделялось на фоне ежедневной скучной рутины советско-финского пограничья.
После Второй мировой войны пограничная жизнь с обеих сторон была весьма строго регламентирована: финским и советским водителям на приграничных дорогах было запрещено включать дальний свет в темное время суток, фары не должны были даже случайно освещать территорию соседнего государства, полеты самолетов на малой высоте были строго запрещены, а в редких согласованных случаях они совершались в определенной точке границы на высоте, достаточной для их обнаружения финскими и советскими радиолокационными станциями. Жители финского пограничья и владельцы загородных домов-дач получали специальные разрешения на заготовку сена и сбор ягод в прилегавшей к границе пограничной полосе, а в качестве ответной услуги должны были сообщать обо всем замеченном ими на этой территории. В пограничном режиме по обе стороны границы были, правда, и значительные отличия: к концу 1960-х годов практически все населенные пункты, хутора и деревни, находившиеся в непосредственной близости от госграницы СССР были ликвидированы, а их население в «добровольном» порядке переселено в большие по карельским меркам поселки в рамках общесоюзной программы укрупнения населенных пунктов. В Финляндии же разрешалось постоянное и временное (kesämökki/дача) проживание на расстоянии не ближе 2 километров от линии государственной границы.
Уже в 18.11 пограничники доложили о происшествии в 5-й центр связи в Рованиеми, где находилась мощная радиолокационная станция (РЛС), контролировавшая воздушную обстановку до госграницы. В 18.14 были предупреждены соседние заставы в Котала и Онкамо. В 18.15 послали запрос о воздушном судне в центр управления воздушным движением в Рованиеми. В 18.18 о положении дел был оповещен штаб Лапландского погранотряда. Десять минут спустя предупреждение ушло всем погранзаставам кемиярвской егерской пограничной роты. Еще через 19 минут размышлений о происшествии было дополнительно сообщено куусамской и ивалоской погранротам. Обратная связь заработала в 19.00, когда от РЛС поступило сообщение о наблюдении в течении 20 минут за неизвестным воздушным судном, следовавшим на восток со скоростью 200 км/ч между Йоутсиярви и деревней Салла.
Этот самолет является одним из самых массовых за всю историю авиации – с 1958 по 1985 год было произведено почти 24 000 экземпляров двух основных модификаций этой модели.
В тот же день в 20.25 советский погрануполномоченный полковник Шмелев сообщил финским властям о самолете, вошедшем в воздушное пространство страны со стороны Финляндии в 18.12, через две минуты после того как был обнаружен финскими пограничниками. За полночь была согласована встреча погрануполномоченных двух государств, на которую в 7.00 прибыли полковники Шмелев и Маттила. В 17.00 состоялась повторная встреча, на которой финский представитель сообщил точные сведения о самолете и летчиках. 27 июля состоялось целых пять встреч погрануполномоченных, на одной их них полковник Маттила передал советскому коллеге фотографии пропавшего самолета и двух летчиков, Раяла и Полета. В свою очередь советская сторона оповещала финнов о ходе поисков пропавшего летательного аппарата. Так, сообщили о том, что самолет был замечен в 130 км на восток от госграницы. Получив эти сведения, подозрительные финны задались, как им казалось, логичным вопросом: а почему самолет вообще продолжил свой маршрут на восток, а не был сбит или принужден к посадке, хотя и был замечен противовоздушной обороной СССР. Финские власти еще не знали о добродушных советских летчиках, перехвативших, но не сбивших маленький финский гражданский самолет. Для большого орла цыпленок не добыча!
Уже после возвращения летчиков на Родину особое внимание следователей финских спецслужб привлекли крайне подозрительные обстоятельства: супруга Раяла, опрошенная полицией сразу после выяснения личности летчика, сообщила, что муж планировал вернуться из Ивало через поселок Куусамо, расположенный недалеко от госграницы с СССР. Центр управления воздушным движением Оулу, напротив, проинформировал полицию о заявленном летчиком западном маршруте, ближе к финско-шведской границе, с промежуточной посадкой в Аавахелукка. Как такое могло случиться? И чем как не работой на спецслужбы СССР только и можно было объяснить их сверхбыстрое, на следующий день после обнаружения, возвращение в Финляндию через погранпереход в районе Келлоселкя уже 2 августа.
По мнению дознавателей, летчики сами же и выдали себя как советских агентов, поскольку их, похоже, никто на советской стороне не допросил так, как это сделали бы в Финляндии – долго и нудно как полагается в настоящем полицейском государстве, каковым Суоми является с момента провозглашения независимости 6 декабря 1917 года, и в котором всеобщее стукачество и доносительство на сограждан является поощряемой государством доблестью и предметом личной гордости доносителя (фин.яз. – ilmiantaja). Увидев свежие и радостные (а чего горевать?: «Родина – клубника, а чужбина – черника», – финская пословица), а не унылые и изможденные физиономии финских парней, не поверили следователи и рассказу летчиков о пятидневных скитаниях по тундре Кольского полуострова без еды и отдыха, обнаружив тем самым прискорбное невежество в вопросе о превосходных регенеративных свойствах русской водки (предмет наибольшего вожделения большинства финских туристов в СССР/России: дешевая, качественная и в неимоверном для Финляндии ассортименте названий, сортов, вкусов и видов), всего за двое суток полностью зарядившей оскудевшие жизненные силы заблудившихся на просторах Советского Союза финских парней.
Тщательное изучение обуви Раяла и Полета укрепила дотошных следователей в своей правоте: ботинки были сфотографированы полицейскими экспертами анфас, в профиль, сзади, сверху и снизу, но ни на одном из снимков не обнаружилось характерных для многокилометрового похода по тундре следов износа. Да и простое визуальное изучение красных слингбэков, сабо с открытой пяткой, у Полета и черных блестящих лаковых ботинок Раяла также разоблачало преступный характер их полета на советскую сторону. Еще одна деталь позволила собрать почти полный пазл: подозреваемые в антигосударственной деятельности граждане на первом же полицейском допросе на погранзаставе Келлоселкя 2 августа сообщили о скорой доставке оставленной ими Цессны на берегу озера Сергозеро на границу советским пограничным вертолетом бесплатно. «Вранье!», – посчитали следователи, полагавшие, что Советы не только разберут самолет на винтики прежде чем вернут в Финляндию, но и потребуют материальную компенсацию за возвращение самолета и прочие расходы. Интеллектуальные и, особенно, логические способности финских следователей явно были не на высоте: зачем советская сторона разобрала бы на винтики самолет собственных агентов, к тому времени выпущенный в США огромным тиражом и продававшийся почти по всему миру?
Неверный ход мысли следователей становится понятным, если учесть ущербные учебные программы тогдашнего финского школьного, среднего специального и отчасти, высшего образования, воспитывавшие в молодых гражданах Суоми глубокое недоверие и подозрительность к большому восточному соседу и не содержавшие сведений о широте и щедрости русской души, которой чужды мелочность и крохоборство, характерные для финнов как народа и нации. Доставить финский самолет на расстояние 300 км на вертолете МИ-8 при стоимости авиакеросина в 12 копеек/литр при расходе 347 литров на 100 км стоило в 1976 году примерно 120 рублей – меньше, чем одна средняя месячная зарплата в народном хозяйстве СССР в 1975 году (150 руб.). Кто сомневается, что советская сверхдержава вполне могла позволить себе такие наноскопические расходы (доходы бюджета СССР в 1976 году составили 232,2 млрд руб.), на деле, а не словах, действуя в духе добрососедства? Не говоря уже о новой обуви для финских летчиков! Менталитет и национально-культурные особенности финнов, широко известных в большой Европе как выдающиеся скупердяи (таковы же и их западные скандинавские соседи германского происхождения), не подразумевает действий без выгоды для себя – такова специфика некоторых народов Запада, а великодушие является для них пустым звуком, британским «кобыльим гнездом» («mare´s nest»), тем что в реальности не существует, являясь иллюзией. В этом и была проблема заблудившихся финских летчиков – они говорили на изнурительных допросах чистую правду, которую следователи принимали за ложь в силу цивилизационно и культурно-политически обусловленных ментальных ограничений представителей финских спецслужб.
От винта!
25 июля 1976 года в 15.15 по финскому времени (16.15. мск) самолет Цессна 150 OH-CBX под управлением Каарло Раяла, профессионального летчика-инструктора, выступавшего на соревнованиях по высшему пилотажу и имевшего 3 тысяч часов налета, поднялся в воздух с аэродрома в Ивало, имея целью возвращение на аэродром вылета в финском Кеми с промежуточным приземлением на посадочной площадке Аавахелукка (фото ниже). На борту находился курсант Тайто Полет. Летчик и курсант были друзьями и проживали в соседних южных предместьях Оулу – Оулунсало и Кемпеле.
Прогноз погоды был благоприятным по всему маршруту, хорошая видимость и ветер скоростью до 10 узлов/час – преимущественно западного направления (240 градусов). Других сведений от работников аэропорта Ивало не поступило, так как все службы были закрыты и по обыкновению игнорировали летчиков легкомоторных самолетов, которые обычно использовали небольшие посадочные площадки в лесной глуши, на которых единственным источником сведений о погодных условиях был конус-ветроуказатель. Частные легкомоторные самолеты с лыжами для посадки в зимнее время и гидросамолеты и вовсе были не привязаны к посадочным площадкам, а навигация производилась по летным картам и простейшим приборам управления. По правде говоря, летчики-владельцы легкомоторных самолетов доставляли финским летным властям только одни хлопоты и заботы без возможности заработать на их обслуживании хотя-бы какие-нибудь значительные суммы (это, дорогой читатель, капиталистическая, хотя и маленькая страна!).
Правилами предписывалось держать на борту 20-литровую канистру авиабензина, поскольку лишь на немногих посадочных площадках имелись заправки. Две таких канистры еще в аэропорту вылета в Оулу хозяйственно наполнил и Каарло Раяла – запас в 40 литров позволял преодолеть почти 400 километров при расходе 23 литра/час и крейсерской скорости в 180 км/час. Запасливость финского летчика впоследствии сыграла свою роль в рекордной продолжительности полета в СССР. Для навигации на безориентирной (болота, озера, леса и холмы-горы) и почти безлюдной с редкими населенными пунктами местности до эпохи GPS летчики использовали летные карты и самолетный магнитный компас, а для выдерживания курса в сложных метеоусловиях самолет Раяла был оснащен приемником всенаправленного азимутального радиомаяка (VHR/VOR). Опытный профессиональный летчик хорошо знал финскую Лапландию, а самолет, которым владела основанная Раяла компания Kallar Oy, был практически новым, 1970 года выпуска и прошел техобслуживание за три недели до знаменитого полета. Удачная и очень прочная конструкция позволяет эксплуатировать самолеты этого типа более 50 лет. Конкурировать с ним по прочности и надежности планера может только очень старший брат – американский стратегический бомбардировщик Б-52.
Расчетное время полета до площадки Аавахелукка составляло всего один час и десять минут. За 20 минут до посадки самолет встретился с плотной дождевой и грозовой облачностью, которой не было в прогнозе погоды (финские метеорологи, где ваша совесть и профессионализм!). Ветер также оказался гораздо сильнее прогнозной скорости, что дополнительно осложнило жизнь летчикам. Изучив летную карту, они пришли к выводу, что находятся над деревней Сиркка к северу от Киттиля, примерно на полпути до финского города Кеми и укрепились в этом мнении, заметив шоссейную дорогу, идущую вдоль реки Оунасъйоки и приготовившись облететь группу плоских гор Юллястунтури, находящихся недалеко от границы со Швецией. На самом же деле, это были менее высокие горы группы Наттанен к северу от водохранилища Локка, уже совсем близко к госгранице с СССР. К этому же времени из-за плохой погоды экипаж самолета решил отказаться от промежуточной посадки в Аавахелукка.
Посоветовавшись, летчики потерявшего ориентацию самолета, взяли курс 170 – 180 градусов, прямо на юг, полагая, что летят между реками Торниойоки и Кемийоки, и без проблем смогут долететь до Кеми, имея ориентирами эти две большие реки. На этом этапе Раяла, впрочем, пришел к заключению, что потерял ориентацию и не знает, в каком месте находится его самолет. Радиопередатчиком для связи с аэропортом Кеми экипаж так и не воспользовался, считая, что справится с проблемой самостоятельно (финская «сису» (sisu), сила духа и полагание на свои силы во всей красе!), и почти весь полет он оставался на частоте аэропорта Рованиеми. Раяла все же попытался взять правильный курс, включив приемник всенаправленного азимутального радиомаяка, расположенного в Рованиеми, однако попытка по какой-то причине оказалась безрезультатной (привет операторам радиомаяка!).
После этой неудачи оба летчика пришли к выводу, что они пересекли финско-шведскую границу, реку Торниойоки, намного севернее Ботнического залива, который находился за пределами видимости. Особого волнения у двух финских парней эта мысль не вызвала: страны-соседи находились в паспортном и таможенном союзе, пересечение сухопутной границы было свободным, а случайное вхождение финского самолета в шведское воздушное пространство при плохих метеоусловиях и вынужденная посадка в Швеции могли вызвать разве что мозговое напряжение у совсем плохо знавших шведский язык Раяла и Полета, память которых сохранила скудные обрывки из школьного обязательного для изучения второго государственного языка Финляндии. В действительности же почти в самом начале полета летчики направили самолет в восточную часть финской Лапландии, и в этот момент он находился недалеко от озера Кемиярви, примерно в 170 от шведской и 70 км – от советско-финской границы.
Полагая, что самолет находится в Швеции, Раяла направил его прямо на восток, чтобы вернуться в Финляндию, а заметив внизу большую лесопилку, железную и шоссейную дороги, экипаж с большим облегчением отметил, что план сработал: самолет летит между шведскими городами Лулео и Каликс обратно в Финляндию («чужая страна – черника»!). В реальности же самолет находился над финской Саллой и до государственной границы с СССР, где его уже ожидали бдительные финские пограничники, оставалось менее 20 км.
Напряжение и стресс сильно утомили летчиков и они настолько расслабились, что перестали наблюдать за временем полета, сконцентрировавшись на сверке летной карты с проплывавшей внизу местностью. Раяла уверенно, спокойно и профессионально управлял самолетом, вызвав психологически комфортное состояние у курсанта Полета. В этот расслабленном и немного эйфорическом настроении летчики и пересекли границу с советской сверхдержавой, вторгнувшись в ее суверенное воздушное пространство, продолжая наблюдать внизу родные северные пейзажи: леса, болота, ламбушки (маленькая ламба, т.е., крохотное озеро), небольшие холмы, железную и шоссейную дороги, которые дополнительно подтверждали правильность их действий – самолет через шведский городок Хаапаранда возвращается в Финляндию.
Промежуточная посадка и дозаправка в советском Алакуртти
Реальность, впрочем, не замедлила громко постучать в двери: бензин стал заканчиваться еще до пересечения госграницы, и Раяла передал управление самолетом Полету, приступив к поиску места для вынужденной посадки. Внезапно впереди справа показался незнакомый аэродром. Летчик сначала пролетел над началом покрытой металлическими плитами взлетно-посадочной полосы, заметив, что между ВПП и казармами стоят танки с обращенными на запад стволами пушек. Оба финских парня мудро решили, что шведские военные не стали бы возражать посадке самолета из дружественного государства-соседа без уведомления на военной базе, и уж тем более не стали бы задавать лишних вопросов летчикам, заправлявшим самолет из канистр. В действительности же, самолет совершил посадку в 80 км на восток от госграницы на неиспользуемом советскими военными самолетами (посадочная площадка для вертолетов погранвойск СССР) аэродроме в Алакуртти, месте дислокации 101-го пограничного отряда КГБ СССР (в/ч 2201), отвечавшего за охрану участка советско-финляндской границы протяженностью 276 км.
Совершив посадку на военной базе в Швеции, как полагали летчики, они не стали искать лишних проблем, вступая в контакт с местными властями, и не владея государственным языком страны-соседа и своей собственной страны (дорогие читатели, учите языки!). Близкому знакомству со шведской бюрократией, а она так же неприятна на вид и по характеру, как и ее дочь, финляндская бюрократия, внешне очень похожая на Горгону Медузу (национальная черта финнов – они боятся и очень не любят свою родную бюрократию, называя общение с ней «бумажными войнами») Раяла и Полет предпочли заправку самолета из двух запасных канистр: Раяла забрался на крыло, открутил крышку бензобака и стал неторопливо, чтобы не пролить драгоценную жидкость, заливать бензин из канистр, которые ему подавал курсант Полет. Во время выполнения этой несложной работы, Раяла заметил группу из семи военнослужащих, строем пересекавших ВПП примерно в 200 метрах от финского самолета, и направлявшихся в сторону казарм. Один из военных в маскировочной форме желтого цвета (лето же!) расслабленной походкой приблизился к самолету, не вступив, впрочем в разговор (в ином случае наш рассказ на этом месте и прервался бы), демонстрируя всем своим видом и языком тела расположение и доброе отношение к непрошенным гостям гарнизона (из воспоминаний Раяла).
Залив в баки все 40 литров, Раяла принял решение без промедления покинуть гостеприимный военный аэродром, отвергнув предложение Полета уточнить у местных жителей, в каком месте они находятся, еще раз указав в вежливых и изысканных выражениях на свое плохое знание шведского языка (мужчины-финны обожают материться, как и их соседи на востоке, магические финские слова, впрочем, сильно отличаются от русских аналогов по мощи и выразительности). Сразу после взлета самолет, как и до этого, взял курс на восток, в направлении финского города Кеми, на северном берегу Ботнического залива.
Встреча цыпленка с большим орлом
Через 15 минут после взлета с аэродрома в Алакуртти, и по прежнему считая, что они находятся в воздушном пространстве Швеции, летчики увидели истребитель с треугольным крылом, появившийся сзади ниже Цессны на догонном курсе. Пролетев под финским самолетом, истребитель прямо перед его носом взмыл вверх, совершив вираж вправо на 90 градусов и исчез из видимости в облаках. Событие произошло столь внезапно, что летчики не успели заметить национальные опознавательные знаки на фюзеляже и крыльях, сразу после этого нерядового события придя к логичному умозаключению, что коль скоро они находятся в Швеции, то, стало быть, увидели шведский истребитель «Дракен» (фото ниже). Раяла, будучи профессиональным летчиком, счел, что самолет вернется, подаст международный сигнал принудительной посадки и поможет совершить посадку на ближайшем аэродроме, однако больше их никто не побеспокоил и самолет спокойно продолжил свой путь на восток.
Правила поведения самолета-перехватчика и перехватываемого гражданского самолета явно были известны Раяла, который ожидал дальнейших действий шведского перехватчика: пилот истребителя должен был подлететь с левого борта к Цессне и, идя параллельным курсом, занять позицию немного выше и впереди, если получится, пытливо посмотреть в глаза летчика-нарушителя, после чего покачать крыльями, показав особенно непонятливым гражданским летунам оружие под своими крыльями – эти действия, аналог жестового языка, в переводе на простой международный язык общения в воздухе означают факт перехвата и приказ следовать за истребителем. Однако на этот раз действия летчика были двусмысленными: самолет вынырнул из-под финского самолета и пересек его курс в вертикальной плоскости, что означает вышесказанное – перехвачены, следуйте за мной! Однако последующий маневр с резким уходом в сторону (под 90 градусов) – означает, что у перехватчика больше нет претензий к нарушителю, и он может продолжать полет, что финские парни и сделали.
Пограничники визуально, а средства ПВО на экранах РЛС, обнаружили финскую Цессну сразу после пересечения госграницы, местное командование ПВО, впрочем посчитало этот случай незначительным, и сведения о происшествия в 431-й ИАП напрямую сообщили пограничники. Поднятый на перехват Су-15ТМ из состава 431-го иап, базировавшегося в Африканде под управлением капитана Вдовина (Мурманский Вестник 06.12.2014), осуществил перехват Цессны восточнее Алакуртти в 19.52, опознав финский гражданский самолет, но из-за разницы в скорости не смог второй раз выйти на цель. По российским данным, это был первый перехват, выполненный Су-15ТМ, поступивший в строевые части в 1973 году. Затем на перехват были дополнительно оправлены Су-15ТМ и МиГ-15УТИ, которые не смогли обнаружить низколетящий финский самолет в сложных метеоусловиях. Кроме плохой видимости на неудачу перехвата повлияли технические особенности самолета-перехватчика: он был легким в управлении на скоростях выше 500 км/час, но из-за большой массы и малой площади крыльев склонен к сваливанию в штопор на скорости в полтора–два раза выше, чем у финской Цессны (примерно 180 км/час). Опасен для летчиков он был и при посадке, посадочная скорость Су-15 первоначально составляла 350–360 км/час и лишь после увеличения площади каждого из крыльев на 1 квадратный метр этот показатель снизился до 310 км/час. (О самолете см. воспоминания летчика-испытателя этот показатель почти на 100 км/час ниже: 225–240 км/час).
Экономика стран Северной Европы быстро росла в послевоенные «тучные» годы, в случае с Финляндией прежде всего благодаря сверхвыгодной для Суоми торговле с Советским Союзом, таким же темпом росло и благосостояние основной массы населения, (бедных в 1966 году в Финляндии было более 18% всего населения (800 тысяч в 2021 году – 16,3%, 894 тысячи). Состоятельная часть послевоенного финского общества могла себе позволить приобретать не только автомобили, но и самолеты, а чуть позже и вертолеты. Широкое распространение легкомоторных самолетов в Норвегии и Финляндии с 1960-х годов являлось головной болью для советских ПВО задолго до полета «горячих» финских парней, после которого командующий ПВО маршал Павел Федорович Батицкий распорядился довооружить СУ-15 авиапушками (УПК-23-250 с 250 снарядами). Раяла и Полет, таким образом, ненамеренно поспособствовали дальнейшему развитию советского военно-промышленного комплекса, получившего немалые заказы на дополнительное вооружение почти 1300 самолетов Су-15 всех модификаций и обеспечившего работой большое число советских работников ВПК. Сразу после перехвата Раяла на правах опытного летчика объяснил ситуацию курсанту тем, что увидев финские опознавательные знаки на Цессне, шведский летчик принял решение дать летательному аппарату дружественной страны-соседа возможность вернуться к родным пенатам. Это логике, впрочем, явно не соответствовало то, что после взлета из Алакуртти и встречи с военным самолетом финско-шведская граница все не появлялась, как будто имела свойство отодвигаться все восточнее.
И вот наконец, забрезжила надежда: впереди показался морской залив, который, по мнению героев моего рассказа, был ничем иным как северной оконечностью Ботнического залива между шведскими городами Лулео и Каликс. Внизу неторопливо проплыл небольшой поселок городского типа, шоссейная дорога и линия электропередачи. Лицезрение массовой советской городской застройки с ее пятиэтажными многоквартирными домами, скопированными по указанию Никиты Сергеевича Хрущева с французского четырехэтажного послевоенного оригинала, но с добавлением дополнительного этажа, не вызвало когнитивного диссонанса у финских летчиков: дешевых в строительстве блочных домов такого типа было предостаточно как в самой Финляндии, так и в соседней Швеции.
Как выглядят шведские “хрущевки” можно почитать здесь.
Вынужденная посадка и увлекательная прогулка по советской тундре
Наслаждаться красивыми и абсолютно безлюдными просторами Кольского полуострова заблудившиеся финские парни смогли примерно час, после чего бензин стал вновь заканчиваться, впереди-слева показались темно-синие дождевые облака с мощными разрядами молний, и настало время искать место для вынужденной посадки. За полчаса до неизбежного события оба летчика многократно пытались вызвать радиостанцию Рованиеми и даже стали подавать аварийные радиосигналы (раньше надо было, обладатели сису!), но безрезультатно, после чего Раяла взял управление самолетом на себя, и, увидев большое озеро, принял решение идти на посадку, полагая, что на его берегу могут быть деревни или лесные дороги (на Кольском то полуострове вдали от побережья!?). Круговой облет озера поставил все на свои места – ни жилья, ни дорог рядом с ним не оказалось, а выбранное для посадки место вблизи от озера было на вид со столь мягкой почвой, что летчики незамедлительно пристегнули ремни безопасности, считая, что капотирование, переворачивание самолета через капот двигателя на 180 градусов неизбежно.
Последние минуты перед посадкой Раяла продолжил наставления курсанта, перечисляя необходимые действия, на что Полет оптимистично ответил: «если гробанемся, то (заранее) прощай, Калле (Каарло)». На скорости 129 км/час самолет коснулся поверхности, сумев в последний момент избежать столкновения с высокой поломанной ветром сосной, которая промелькнула под правым крылом. После недолгой пробежки в пять метров (нормальный пробег у старшего брата Цессна 172 составляет 170 метров) самолет завалился на винт и перевернулся на спину, как и предвидел Раяла. Летчики остались без телесных повреждений и без проблем выбрались из самолета в 20.25 (21.25 мск). Полярное солнце, которое в этих местах в июле не заходит за горизонт, осветило радостные лица спасшихся финнов, которые все еще полагали, что находятся в Швеции.
Целые и невредимые летчики сразу же организовали в салоне самолета спальное место и развели костер недалеко от него для облегчения обнаружения спасателями и борьбы с вездесущими кровососущими насекомыми (дорогой читатель, это не их родственники южнее, они злее и энергичнее!). Раяла уступил место в самолете курсанту Полету, оставшись у костра. Ночь пролетела почти без сна, и к утру в головах наших героев созрел план, благодаря которому они и спасли свои жизни: было решено идти на юг в поисках людей и жилья. Интуиция (заработала таки!) подсказала, что помощи не будет, а впереди их с нетерпением ждет скорая голодная смерть. Расстояние до берега моря Раяла оценил в 60–70 км, почти правильно, которые можно было пройти примерно за пять дней с учетом тяжело проходимой местности. В самолете оставили записку, само собой, на финском языке: «В самолете было два человека. При вынужденной посадке не пострадали. 26.7. в 6.00 выходим искать спасения на 180 градусов (т.е., строго на юг). Каарло Раяла».
В путь взяли самолетный компас, всю одежду, которой было немного (зачем, лето ведь, хотя и северное), сумку с документами и аптечку. Для похода по болотистой тундре финны имели обычные городские туфли, короткие носки, рубашки и легкие летные свитера. Таким образом, у финских парней было два врага, ночной холод и жаждущие человеческой крови насекомые, от которых, по словам Раяла, «в воздухе было темным темно». Очень редко такое количество кровососущих летчики видели в финской Лапландии, чему есть простое объяснение: к 1976 году, пытаясь увеличить площади для промышленного выращивания леса, недалекие умом финские власти совершили преступление перед своей страной и мировой экологией, осушив почти все свои болота в центральной и северной части страны (на юге болота были осушены еще в 19 веке для выращивания фуража и зерновых). Результат был сомнительным – ежегодный доход от дикоросов, а это природный рентный капитал Финляндии, резко упал вместе с доходами местного населения, хвойная древесина на осушенных болотах росла и растет очень низкого качества, насекомые перестали размножаться, а вместе с ними вымерли или эмигрировали в СССР местные и перелетные птицы, благо до страны-соседа с более умными властями совсем недалеко. И вот, наши герои наконец-то смогли познакомиться с первозданной природой, которой давно нет в их родной стране. Все пять дней тундрового похода Раяла и Полет сражались с советскими комарами и мошками, проиграв вчистую эту войну и став шире лицами, распухшими от укусов (это вам не приветливые советские пограничники!). Кроме карнавала насекомых за пять дней финны встретили лишь два лося и три лебедя. В понедельник, в первый день, пока были силы, они смогли пройти 15–20 км, выйдя к концу дня к заброшенной триангуляционной вышке, примерно как на фото ниже. На ночь парочка развела костер между опор вышки, на верхнюю площадку которой забрался Раяла, чтобы попытаться сориентироваться, но – куда ни глянь на все 360 азимутальных градусов раскинулась нетронутая природа без малейших признаков присутствия человека. Понаблюдав за окрестностями примерно час, летчик спустился на землю и, в компании с насекомыми, путешественники сумели поспать два часа, немного освежив свои силы.
Перед сном финны обсудили найденное на бетонном столбике-фундаменте сделанное по свежему бетону граффити, изображавшее серп и молот – один из государственных символов СССР. Быстро нашлось подходящее объяснение, по мнению Раяла, дураков-смутьянов, способных сделать такое просоветское граффити в Швеции «до правительства (Улофа) Пальме» (первое премьерство в 1969–1976) было предостаточно (привет финским школьным учителям!). Замечу здесь, что финны в своей массе очень негативно относятся к шведам, как к бывшим оккупантам их страны, шведы Швеции (есть еще финские шведоговорящие граждане) отвечают соседям таким же отношением.
Роль пищи все пять дней выполняли березовые листья, к тому времени еще совсем свежие (Арктика!), при этом финские парни составили конкуренцию русским медведям, которые до созревания ягод питаются в этих местах листьями, нагибая молодые лиственные деревья и сдирая зубами листву, а также муравьями. Вместо кока-колы употребляли болотную воду того же цвета. Финны строго соблюдали привычный режим – завтрак, полдник, обед и ужин листьями – щедро запивая деликатес коричневатой водой. Финский сису, внутренняя сила, и решимость во что бы то ни стало спастись, от скудной диеты не пострадали, и сразу после принятия пищи Раяла и Полет продолжали свой путь. На третий день, в среду, вынужденные экотуристы вышли к другой триангуляционной вышке, с которой была видна такая же безрадостная картина, как и в понедельник. К вечеру четверга финские парни вышли к перешейку между болотами, на котором росли сосны, что подтверждало правильность направления движения и близость к морскому побережью. Отсутствие самолетов, ведущих поиск пропавших летчиков, утвердило их в мнении, что рассчитывать можно только на свои силы. Наконец, на пятый день, в пятницу удалось выйти к текущей на юг, к морю, реке, которая вскоре повернула на запад, что означало необходимость ее форсирования для сохранения направления на юг. Поддерживая друг друга в быстром течении, Раяла и Полет по пояс в воде перешли реку, и совсем обессилев, смогли пополнить свой скудный рацион щавелем, а также напиться не болотной, а речной водой. Жизнь стала улучшаться!
Чудесное спасение и знакомство с добрым советским государством
Вечером в небе раздалось жужжание самолета, желтого пожарного биплана Ан-2, финны быстро развели огонь, но пролетевший в 200–300 метрах от них летчик не заметил дымового сигнала (во времена СССР в отчаянных ситуациях заблудившиеся туристы иногда поджигали лес, чтобы встретиться с пожарниками-десантниками. Сделать это, впрочем, не так уж и легко). Уставший Раяла растянулся у костра, оставив дежурным курсанта Полета и вдруг, о чудо! – из кустов вынырнул злого вида мужик в коричневого цвета верхней одежде, громко и в недоброй манере изъяснявшийся на русском языке! Тут то финны и поняли, что они находятся не в Швеции, а в СССР! Добрым русским матом пожарник объяснил, что в сезон повышенной пожароопасности костры в лесу разводить нельзя, после чего все трое стали тщательно гасить костер. Общение с советским пожарным проходило на языке жестов, Раяла предъявил карточку «Международной авиационной федерации» (FAI), в которой и на русском языке содержался текст о необходимости оказания помощи летчикам, совершившим вынужденную посадку: «Просим военные и гражданские власти обеспечить защиту и оказывать помощь владельцу этой карточки». Ситуация разъяснилась, спаситель и двое спасенных отправились на пожарный кордон, землянку на берегу реки, который находился от этого места в 2 километрах. На кордоне финнов ждал роскошный прием, пожарный-спаситель заварил «легендарный русский чай» (в оригинале интервью Раяла используется слово «tsaikat», калька с русского «чай» во множественном числе), дорогих гостей накормили бутербродами, поедание которых очень голодными, но обладавшими крепкими желудками финнам не привело в дальнейшем к неприятным последствиям. Тот же благодетель приготовил на костре в котелке горячую еду – финны получили «первоклассное обслуживание» – слова Каарло Раяла. Гостям выделили и тубы с репеллентами, в результате чего пятидневная война с насекомыми наконец-то завершилась.
Многодневный недосып после принятия пищи быстро ввел нежданных финских гостей в сонное состояние, требовавшее немедленного перехода в горизонтальное положение. Гости были готовы удовольствоваться местом у костра, но «дружелюбные пожарные» (Раяла) предложили им свои удобные лежанки-полати, а сами расположились на полу (в те далекие времена мужчинам не полагалось спать вместе, что в Финляндии, что в СССР). Наутро сытые и выспавшиеся иностранные гости с пожарным-проводником отправились в путь к ближайшей деревне, поняв из числа показанных пальцев, что до цели восемь километров. Рации на кордоне не было.
Пройдя «в слишком высоком темпе», вызвавшем появление мозолей у финнов (летчики не часто ходят ногами) все расстояние, кампания прибыла в рыбачью деревню на берегу Белого моря, где финны были определены на постой к рыбаку Филиппу, в доме которого имелся единственный в поселении телефон. Языком жестов финские гости попросили Филиппа сообщить местным властям об их прибытии, что и было сделано. Щедрый Филипп бесплатно (!) выдал гостям два комплекта мужской одежды по сезону и предложил воспользоваться зеркалом, поглядев в которое Раяла и Полет увидели не совсем знакомые опухшие и сильно увеличившиеся в размерах физиономии. От укусов насекомых распухли также запястья рук, кисти и лодыжки. Все эти события произошли в 10.00 в субботу. Через два часа в деревню прибыл представитель власти, который, еще раз выслушав историю на языке жестов, доложил по телефону начальству об обстоятельствах происшествия.
Вечером того же дня в деревню прилетел вертолет, доставивший представителей вышестоящих властей и переводчика, встреча прошла «душевно и тепло» (hieno ja lämmin). У финнов проверили документы, вещи и физическое состояние, после чего распорядились интенсивно отдыхать в течение трех часов для достижения лучшей кондиции перед полетом в советский Алакуртти, уже знакомый гостям. В дальнейшем общении представители советских властей относились к финским парням как мать к ребенку: с ними согласовывались все дальнейшие действия в духе самого что ни есть искреннего дружелюбия. Допросы на этом этапе не проводились!
За три часа отдыха финны познакомились с истинным русским гостеприимством: дочь Филиппа Татьяна почистила грязную одежду, а прямо перед вылетом в Алакуртти гостеприимный рыбак поставил на стол бутылку водки, которую Раяла и Полет с большим удовольствием и выпили. По словам Раяла после этого эмпатической акции Филиппа: «у нас обоих слезы покатились по щекам» (то-то же, вот оно традиционное русское гостеприимство!). Обладавший чувством юмора Филипп подарил дорогим гостям на прощание два компаса, чтобы те не заблудились на пути домой.
Вечером в субботу вертолет доставил путешественников на военную базу в Алакуртти, где они попросили сообщить о происшествии финским властям. Гостей по прибытии подробно опросили об обстоятельствах дела в вежливой и деловой манере. После сна на застланной простынями постели, утром в воскресенье дополнительные детали выясняли в «дружелюбной и даже юмористической атмосфере» (Раяла) в течение дня, опрос проводился письменно и устно. (Для допроса нужен процессуальный статус подозреваемого или обвиняемого, уголовное дело советские власти не завели, да и зачем – все же было и так понятно).
Раяла замечает, что «все время в ходе опросов у нас было такое впечатление, что представители советской власти делали все, чтобы помочь нам. Еще до встречи с нами у них сложилось правильное представление о характере нашего полета. С самого начала к нам относились как к сбившимся с курса летчикам и не подозревали в совершении недозволенных действий».
Утром в понедельник финским парням было предложено расписание дня: ранний обед в 12.00 в Алакуртти и вылет на вертолете к государственной границе для передачи финским властям в 13.00. Вот здесь то и была зарыта собака, которую финские власти искали многие годы – почему Советы доставили нарушителей воздушной границы на родину на вертолете, это ведь очень дорогой транспорт? Рациональный финский ум твердо знал, что в аналогичном случае с заблудившимися на ее территории советскими гражданами, власти Суоми так не поступили бы ни в каком случае. Ведь могли же Советы отвезти летчиков на границу на автомобиле, благо до нее всего то 80 км? Добрососедство оказалось и в этом случае для финнов пустым звуком, в то время как советские власти, и до того благожелательно относившиеся к Финляндии и ее народу с момента заключения Договора о дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи в 1948 году (из трех слов в названии договора для финских властей значение имело только «сотрудничество»), после подписания Заключительного акта в Хельсинки летом 1975 года относились к западному соседу с еще большим доверием. А отгадка была проста – не трястись же уставшим в походе по тундре финнам почти два часа по плохо проезжей дороге на автомобиле. Со стороны советских властей это был естественный акт дружелюбия и добрососедства, да и авиакеросин в СССР стоил совсем дешево.
Незадолго до посадки в вертолет финские летчики спросили у сопровождавших лиц, какие у них есть пожелания о характере и содержании информации, которая может попасть в открытую печать. Ответ их впечатлил: ни о каких ограничениях речи не шло, они были свободны говорить то, что посчитают нужным, была лишь высказана надежда, что «обращение с нами в СССР было приятным и мы довольны оказанными услугами» (Раяла).
Презумпция виновности и жадное финское государство
В 14.30 летчика и курсанта передали финским властям, в ходе процедуры передачи советские представители сообщили, что бесплатно доставят оставшуюся на берегу Цессну вертолетом на границу, если это сочтут возможным специалисты. Как так может быть? В стране, строившей коммунизм к востоку от Финляндии Раяла и Полет за время своего турпохода отвыкли пользоваться деньгами, получая все необходимое бесплатно. На Родине (и вправду Суоми земляника для всех своих граждан?) о деньгах пришлось сразу же вспомнить: у пограничного командования не нашлось бюджетных денег (!?) для того, чтобы накормить соотечественников (мелкие души), и за еду в столовой погранотряда Келлоселькя каждому пришлось выложить по 4,5 марки. Бесплатной водки Раяла и Полету финские пограничники также не налили! В здании погранотряда до поздней ночи обоих допрашивали финские следователи, и это было лишь только начало многодневных изнурительных допросов. Домой в Оулунсало и Кемпеле парни попали только утром следующего дня, во вторник. То, что было ясно советским властям еще до обнаружения заблудившихся летчиков, финским властям было непонятно до распада СССР, до 1991 года. И кто из них был понятливее и умнее?
Финским властям летчики были переданы в хорошем состоянии, они были помыты и ухожены, на лицах не было следов укусов кровососущих (вот они – чудесные свойства русской водки и еды, особенно в комплексе), обувь в советском Мордоре выдали бесплатно в качестве подарка на смену разорванным в клочья туфлям. Из цитированных выше воспоминаний Раяла следует, что обращение с летчиками на территории СССР было в высшей степени гуманным, без бюрократических проволочек, что резко контрастировало с поведением финских властей: летчик и курсант были допрошены представителями Пограничной службы, Супо (по чьему заданию выполняли полет и получили ли за это деньги?), Службой воздушного движения и Уголовной полицией. По мнению Раяла и Полета, атмосфера на допросах в Финляндии была гораздо менее приятной, чем в СССР. Еще менее приятным был инфошум, поднятый массовой желтой финской прессой, которая пестрела заголовками: «Летное происшествие», «Скандальный полет», «Шпионская история», «Игра на ставки», «Пьяная вечеринка» и подобными им. Лишь издание Apu вышло с заголовком «А что, в воздухе нельзя заблудиться?».
Наиболее подло повели себя летные власти, сливавшие прессе за деньги (не бесплатно же?) конфиденциальную информацию о расследовании происшествия без согласования и разрешения наших героев, что вызвало у них чувство глубокого недовольства поведением официальных лиц. Представители Управления воздушным движением проводили допросы еще в штабе погранотряда Келлоселкя, дав указание возвращенным летчикам не рассказывать о деталях их приключений в СССР, особенно, посадки и дозаправки на военной базе в Алакуртти (советская сторона не ограничила свободу слова Раяла и Полета!), ограничившись описанием финальной фазы полета и спасением. Соглашаясь на эти условия, летчики полагали, что обязательства должны соблюдаться и второй стороной, однако Управление воздушным движением и расследовавшая инцидент комиссия Управления самым подлым образом обманули расслабившихся в СССР летчиков, дозированно слив средствам массовой информации сведения, становившиеся заголовками скандальных новостей (страна то маленькая, скучная, мало что случается, не Америка же) и материалами для возбуждения и расследования уголовного дела.
В результате уголовного разбирательства в окружном суде Кемиярви Раяла было назначено наказание в 4 месяца лишения свободы условно и его лишили летной лицензии, а заодно средств к существованию трехдетную семью. Летчика инструктора осудили по статьям о рискованном управлении летательным аппаратом, ненадлежащей подготовке к полету, неразрешенном грузе в самолете (те самые канистры с бензином), нарушении закона о государственной границе и ее незаконном пересечении. В перечень обвинений включили также пункты о неиспользовании радиомаяка Рованиеми и непредоставлении плана полета. При этом в материалах расследования говорится, что радиомаяк Рованиеми не работал во время полета Цессны! Следствие обвинило летчика даже в том, что он не снизился настолько, чтобы прочитать дорожные знаки и определить тем самым свое местоположение! На скорости почти 200 км/час в условиях плохой видимости и сильного ветра! На сцену летных экспертов! Как полагал Раяла, глупее ничего придумать было нельзя: «По мнению Управления воздушным движением я должен был прижаться к земле и в бреющем полете прочитать дорожные знаки и указатели для выяснения местонахождения. Это представляло бы собой опасное управление самолетом с угрозой жизни, и я не признал свою вину (по этому пункту) обвинения».
На судебном процессе адвокат летчика-инструктора напомнил о многочисленных аналогичных случаях в последние два года: ориентацию в воздушном пространстве Финляндии теряло большое число легкомоторных самолетов и даже самолет регулярного маршрута авиакомпании «Финнэйр», пересекший границу с СССР без специального разрешения. При этом ни один из этих случаев не получил такой «беспрецедентного внимания» и огласки как полет Цессны. Каарло Раяла считал, что на уголовном наказании негласно настояла советская сторона (где благодарность за спасение?), однако финские исследователи инцидента (Эрккиля, Иивари, выше название книги) полагают, что власти Финляндии, опасаясь, что СССР проверяет их реакцию на происшествие, решили действовать с упреждением. Кроме того, финские власти были уязвлены хорошим обращением в СССР («не могут же быть Советы такими добрыми!») с заблудившимися летчиками, быстрым возвращением советскими властями их и самолета («неправдоподобно быстро!») на границу для передачи без выдвижения требований о возмещении ущерба и выплаты компенсации.
Совсем короткое послесловие
Управление воздушного движения Финляндии по итогам события обновила нормативы и указания по организации воздушного движения. В результате апелляции, поданной в Высший административный суд Финляндии, Каарло Раяла вернули летную лицензию. В 2004 году президент Финляндии приcвоил ему звание летчика-капитана – высшее звание в гражданской авиации страны.
Карьера Каарло Раяла в авиации продолжалась более 50 лет. Первый полет на легкомоторном самолете «Харакка» в качестве курсанта он совершил в далеком 1959 году, став в последующем летчиком-инструктором, летчиком-инструктором и инструктором летчиков пожарной авиации. Долгое время был владельцем летной школы. В качестве техника-механика финских ВВС он получил квалификацию для технического обслуживания самолетов Сааб Сафир (SaabSafir), Фуга Магистр (FougaMagister), Фолланд Гнат (FollandGnat), Вампир (Vampir) и МиГ-21. В 2004 году по представлению Авиационного клуба Оулу президентом Финляндии Тарьей Халонен ему было присвоено высшее звание в гражданской авиации – летчик-капитан гражданской авиации. Это весьма редкое отличие – с 1934 по 2013 год оно было присвоено лишь 93 пилотам финской гражданской авиации.
Автор: Полярная сова